https://tj.sputniknews.ru/20240320/sugd-smert-naselenie-planety-1062130183.html
Согдиец, из-за которого погибла одна шестая населения планеты
Согдиец, из-за которого погибла одна шестая населения планеты
Sputnik Таджикистан
Восстание согдийца Ань Лушаня стало одним из ключевых событий в истории Китая, на века вперед определившим развитие Поднебесной и всей Восточной Азии
2024-03-20T17:30+0500
2024-03-20T17:30+0500
2024-03-21T20:21+0500
новости худжанда и согдийской области
таджикистан
китай
центральная азия
общество
https://cdnn1.img.sputnik.tj/img/07e8/03/14/1062130874_0:40:751:462_1920x0_80_0_0_7e96a27c80fa379156d5be6f666e8eab.jpg
Сегодня нет ни одной страны в Центрально-Азиатском регионе, которая бы так или иначе экономически не зависела от КНР - будь то многомиллиардные кредиты, огромные инфраструктурные проекты или транзитная торговля.Для государств ЦА, а также для России или стран Европы такая политика Поднебесной кажется относительно новым явлением, в конце концов Пекин начал щедро раздавать деньги в соседнем регионе лишь 10-15 лет назад.В Китае на это смотрят совсем иначе. Для многих представителей власти и китайских националистов данная экономическая экспансия - всего лишь восстановление влияния, утраченного китайским государством 13 веков назад.Мало кто сейчас об этом вспоминает, но тогда, на пике могущества процветающей династии Тан, значительная часть территорий современных Таджикистана, Узбекистана, Кыргызстана и Казахстана находилась под номинальной властью китайской державы, а правители Согдианы и Семиречья были связаны с императорами Тан множественными союзными договорами.В те времена главными торговыми партнерами Поднебесной были согдийцы, контролировавшие транзит на Великом шелковом пути и фактически являвшиеся торговыми агентами Китая. Жители древнего Согда настолько преуспели в купеческих делах, что регион стал для империи Тан главным источником торговых доходов и пополнения казны, наряду с морской торговлей в Желтом и Восточно-Азиатском морях.Таджикские археологи обнаружили древний склеп зороастрийцев в ПенджикентеИ вскоре особо успешные и влиятельные согдийцы начали заниматься не только торговыми, но и военно-административными делами на границе. А некоторые даже получали титул "цзедуши", иначе говоря генерал-губернатора, управляющего целой провинцией. И именно такой согдийский цзедуши по имени Ань Лушань стал причиной одной из самых кровопролитных войн средневекового мира, а также заката могучей династии Тан.Мусульмане против ПоднебеснойК началу восстания империя Тан уже вступала в полосу регресса и кризисов. Одной из причин этого служила как раз обстановка в Центральной Азии, а точнее мусульманское вторжение. Покорив почти всю Согдиану и Хорезм, арабские завоеватели неминуемо должны были столкнуться с китайской империей.Так и случилось в 751 году, в Таласской битве в приграничных районах современного Кыргызстана. Итог был плачевен для обеих сторон, потерявших десятки тысяч солдат на поле боя. Продвижение арабов на восток было остановлено, однако за Халифатом осталась вся Центральная Азия вместе с богатейшими торговыми городами Ташкентом, Самаркандом и Бухарой, где Поднебесная отныне утратила прежнее непоколебимое влияние.Сам Ань Лушань, вероятнее всего, как раз и принадлежал к бухарской аристократии, поскольку в документах того периода Ань - китайское название Бухары. Он имел не только большое влияние на западной границе Китая, но и серьезные связи в столице, пользовался доверием императора, опасавшегося собственных чиновников-интриганов, и даже, по слухам, состоял в любовной связи с главной наложницей императора Ян-гуйфэй.Возможной причиной мятежа против императорского двора стало сокращение доходов и влияния в Согде после перехода региона под контроль арабов, возможно - банальное властолюбие, поскольку контроль сразу над 3 приграничными провинциями из 10 делал его самым влиятельным военачальником в Поднебесной. К тому же он имел блестяще налаженную шпионскую сеть из согдийских купцов, а также накануне восстания сумел убедить императора Сюань-цзуна в необходимости замены 36 высших офицеров-ханьцев верными ему лично степняками.Однако формальным поводом стали интриги при дворе, где родственник той самой наложницы пытался убедить императора Тан сместить слишком уж амбициозного согдийского чужака. И вот, в конце 755 года, Ань Лушань объявил своим многотысячным отрядам, что, мол, сам император поручил ему избавиться от зазнавшегося вельможи, который к тому же хочет уменьшить влияние согдийцев и тюрок на службе Поднебесной. И не теряя времени повел их прямо на столицу империи - Чанъань.Интриги, казни и каннибализмПервые битвы с повстанцами обнажили слабость регулярных имперских войск и обозлили чиновников при дворе, которые казнили жившего в столице сына полководца.Однако это лишь усилило ярость полководца - он окончательно перестал прикрываться именем императора, объявил о создании новой династии Янь (создание новой "стотысячелетней" династии вообще было характерной традицией почти любого военного мятежа в Китае) и всего за месяц с войсками овладел одной из столиц империи - Лояном. Две посланные против него армии общим числом более 160 тыс. воинов были наголову разбиты. Вот как описывал первую крупную победу мятежников поэт Ду Фу."Пошли герои снежною зимоюНа подвиг, оказавшийся напрасным,И стала кровь их в озере водою,И озеро Чэньтао стало красным.В далеком небе дымка голубая,Уже давно утихло поле боя,Но сорок тысяч воинов КитаяПогибли здесь, пожертвовав собою".Тем временем при дворце началась паника, слабый император быстро уступил требованиям собственной стражи и позволил им убить сперва Ян Гочжуна, которого считали виновником восстания в Согде, а затем прекрасную наложницу Ян-гуйфэй, память о красоте которой навечно сохранилась в классической китайской литературе.В итоге император отрекся от престола в пользу своего молодого и куда более энергичного сына Су-цзуна, который сразу приступил к организации обороны еще не охваченных мятежом китайских провинций.В 756 году он привлек на свою сторону обитателей западных регионов Поднебесной, обратился за помощью к Уйгурскому каганату, женившись на уйгурской царевне, и даже написал послание багдадскому халифу аль-Мансуру, прося о вооруженной помощи. Впрочем, это письмо не содержало никаких конкретных обещаний к выгоде, потому и арабская помощь оказалась невелика - не более 7000 всадников.Высылая конные войска против небольших отрядов мятежников, он параллельно усиливал крепости на пути армий согдийского военачальника. Самым ярким примером такой обороны стала трагическая и ужасающая осада крепости Суйян.Там гарнизон из 9800 человек несколько месяцев удерживал атаки 150 000 штурмовавших и сдался только тогда, когда от голода умерло две трети воинов, предварительно съевших, по сообщениям хронистов, "стариков, детей и женщин". В летописи остался пронзительный эпизод, когда перед падением крепости штурмом начальник гарнизона приказал солдатам съесть его собственную любовницу.Эпоха мятежейОсада Суйяна хотя и завершилась взятием крепости, была оплачена слишком большой ценой, став серьезным ударом по положению согдийского полководца, силы которого уже не могли так быстро продвигаться на юго-восток Китая и стали терять стратегическую инициативу.Скоро Ань Лушаню стало вообще не до военных дел - он слег с серьезной болезнью и не покидал Лояна. Более того, гневный характер настроил против него собственное окружение. В итоге согдиец стал жертвой тех самых интриг, которые помогли ему в начале мятежа - доверенный евнух Ли Чжуэра ночью заколол спящего хозяина.Однако его смерть не принесла спокойствия династии Тан, для которой согдийский мятеж стал началом конца. Один из правительственных генералов, посланный на разгром повстанческих армий под предводительством сына Ань Лушаня, после крупной победы сам объявил себя императором и повел войска на столицу. Что характерно, через пару лет он повторил судьбу мятежного генерала из Бухары - то есть пал от руки заговорщиков, возведших на престол его сына.Наконец, совместными усилиями император Тан и его союзники-уйгуры уничтожили сопротивление мятежников. Но при этом правитель Китая был вынужден объявить о том, что прощает повстанцев, поскольку множество военачальников Ань Лушаня и не собирались складывать оружие, пользуясь слабостью империи.Закат империи ТанВосстание Ань Лушаня подорвало мощь и влияние центральной власти в Поднебесной. В стране началась затяжная эпоха смут и мятежей, отягощенная войнами с соседями, в частности - кровопролитным конфликтом с Тибетской империей, едва не захватившей столицу несколько лет спустя.Грабежи, мародерство, тяжелейшие сражения, подобные осаде Суйяна, убийство военнопленных и резня местного населения - все это привело к демографической и политической катастрофе Китая. Согласно налоговым податям периода поздней Тан, количество налогоплательщиков за время восстания сократилось на 36 млн - примерно две трети от общего числа густонаселенной империи.Тайный код таджикских гор: какие секреты нашли ученые в ущелье АлмосиРяд исследователей считает, что большая часть этого населения мигрировала в более спокойные районы страны. Некоторые полагают, что все они были убиты. Если это действительно было так, то в абсолютных цифрах - это почти шестая часть всего населения земного шара, которое на тот момент едва ли превышало 200 млн человек.Таким образом, до начала Второй мировой войны это был крупнейший краткосрочный вооруженный конфликт по числу жертв за всю историю человечества.Что касается положения согдийцев в империи Тан, то оно изменилось навсегда. Согдийские торговцы, конечно же, благодаря своим прежним широким связям продолжали играть значимую роль в экономике империи, но начали скрывать свое этническое происхождение.Так, военный министр империи и наместник Лян попросил императора Су-цзуна позволить ему изменить свое имя, стыдясь того, что разделяет одну фамилию с вождем мятежников. Причем фамилию сменили не только для него и его потомков, но даже и для предков, навсегда переписав в документах его историю рода.Причем отношение у ханьской знати изменилось не только к согдийцам, но и ко всем инородцам. Из открытой, многонациональной и многокультурной империи Китай начал путь к закрытости, изоляционизму и ксенофобии, где к "чужакам" будут испытывать настороженное подозрение, граничащее с высокомерием. Ксенофобия, возведенная чуть ли не на уровень государственной политики, станет характерной чертой средневекового Китая на столетия вперед.
https://tj.sputniknews.ru/20231013/stil-zamena-china-turckey-tajikistan-dom-1059945779.html
https://tj.sputniknews.ru/20221020/poslednyaya-zhivopis-sogdiytsev-1052285124.html
китай
центральная азия
Sputnik Таджикистан
info@sputnik.tj
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
2024
Sputnik Таджикистан
info@sputnik.tj
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
Новости
ru_TJ
Sputnik Таджикистан
info@sputnik.tj
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
Sputnik Таджикистан
info@sputnik.tj
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
таджикистан согдийская область
таджикистан согдийская область
Сегодня нет ни одной страны в Центрально-Азиатском регионе, которая бы так или иначе экономически не зависела от КНР - будь то многомиллиардные кредиты, огромные инфраструктурные проекты или транзитная торговля.
Для государств ЦА, а также для России или стран Европы такая политика Поднебесной кажется относительно новым явлением, в конце концов Пекин начал щедро раздавать деньги в соседнем регионе лишь 10-15 лет назад.
В Китае на это смотрят совсем иначе. Для многих представителей власти и китайских националистов данная экономическая экспансия - всего лишь восстановление влияния, утраченного китайским государством 13 веков назад.
Мало кто сейчас об этом вспоминает, но тогда, на пике могущества процветающей династии Тан, значительная часть территорий современных Таджикистана, Узбекистана, Кыргызстана и Казахстана находилась под номинальной властью китайской державы, а правители Согдианы и Семиречья были связаны с императорами Тан множественными союзными договорами.
В те времена главными торговыми партнерами Поднебесной были согдийцы, контролировавшие транзит на Великом шелковом пути и фактически являвшиеся торговыми агентами Китая.
Жители древнего Согда настолько преуспели в купеческих делах, что регион стал для империи Тан главным источником торговых доходов и пополнения казны, наряду с морской торговлей в Желтом и Восточно-Азиатском морях.
И вскоре особо успешные и влиятельные согдийцы начали заниматься не только торговыми, но и военно-административными делами на границе. А некоторые даже получали титул "цзедуши", иначе говоря генерал-губернатора, управляющего целой провинцией.
И именно такой согдийский цзедуши по имени Ань Лушань стал причиной одной из самых кровопролитных войн средневекового мира, а также заката могучей династии Тан.
Мусульмане против Поднебесной
К началу восстания империя Тан уже вступала в полосу регресса и кризисов. Одной из причин этого служила как раз обстановка в Центральной Азии, а точнее мусульманское вторжение. Покорив почти всю Согдиану и Хорезм, арабские завоеватели неминуемо должны были столкнуться с китайской империей.
Так и случилось в 751 году, в Таласской битве в приграничных районах современного Кыргызстана. Итог был плачевен для обеих сторон, потерявших десятки тысяч солдат на поле боя. Продвижение арабов на восток было остановлено, однако за Халифатом осталась вся Центральная Азия вместе с богатейшими торговыми городами Ташкентом, Самаркандом и Бухарой, где Поднебесная отныне утратила прежнее непоколебимое влияние.
Сам Ань Лушань, вероятнее всего, как раз и принадлежал к бухарской аристократии, поскольку в документах того периода Ань - китайское название Бухары.
Он имел не только большое влияние на западной границе Китая, но и серьезные связи в столице, пользовался доверием императора, опасавшегося собственных чиновников-интриганов, и даже, по слухам, состоял в любовной связи с главной наложницей императора Ян-гуйфэй.
Возможной причиной мятежа против императорского двора стало сокращение доходов и влияния в Согде после перехода региона под контроль арабов, возможно - банальное властолюбие, поскольку контроль сразу над 3 приграничными провинциями из 10 делал его самым влиятельным военачальником в Поднебесной.
К тому же он имел блестяще налаженную шпионскую сеть из согдийских купцов, а также накануне восстания сумел убедить императора Сюань-цзуна в необходимости замены 36 высших офицеров-ханьцев верными ему лично степняками.
Однако формальным поводом стали интриги при дворе, где родственник той самой наложницы пытался убедить императора Тан сместить слишком уж амбициозного согдийского чужака.
И вот, в конце 755 года, Ань Лушань объявил своим многотысячным отрядам, что, мол, сам император поручил ему избавиться от зазнавшегося вельможи, который к тому же хочет уменьшить влияние согдийцев и тюрок на службе Поднебесной. И не теряя времени повел их прямо на столицу империи - Чанъань.
Интриги, казни и каннибализм
Первые битвы с повстанцами обнажили слабость регулярных имперских войск и обозлили чиновников при дворе, которые казнили жившего в столице сына полководца.
Однако это лишь усилило ярость полководца - он окончательно перестал прикрываться именем императора, объявил о создании новой династии Янь (создание новой "стотысячелетней" династии вообще было характерной традицией почти любого военного мятежа в Китае) и всего за месяц с войсками овладел одной из столиц империи - Лояном.
Две посланные против него армии общим числом более 160 тыс. воинов были наголову разбиты. Вот как описывал первую крупную победу мятежников поэт Ду Фу.
"Пошли герои снежною зимою
На подвиг, оказавшийся напрасным,
И стала кровь их в озере водою,
И озеро Чэньтао стало красным.
В далеком небе дымка голубая,
Уже давно утихло поле боя,
Но сорок тысяч воинов Китая
Погибли здесь, пожертвовав собою".
Тем временем при дворце началась паника, слабый император быстро уступил требованиям собственной стражи и позволил им убить сперва Ян Гочжуна, которого считали виновником восстания в Согде, а затем прекрасную наложницу Ян-гуйфэй, память о красоте которой навечно сохранилась в классической китайской литературе.
В итоге император отрекся от престола в пользу своего молодого и куда более энергичного сына Су-цзуна, который сразу приступил к организации обороны еще не охваченных мятежом китайских провинций.
В 756 году он привлек на свою сторону обитателей западных регионов Поднебесной, обратился за помощью к Уйгурскому каганату, женившись на уйгурской царевне, и даже написал послание багдадскому халифу аль-Мансуру, прося о вооруженной помощи. Впрочем, это письмо не содержало никаких конкретных обещаний к выгоде, потому и арабская помощь оказалась невелика - не более 7000 всадников.
Высылая конные войска против небольших отрядов мятежников, он параллельно усиливал крепости на пути армий согдийского военачальника. Самым ярким примером такой обороны стала трагическая и ужасающая осада крепости Суйян.
Там гарнизон из 9800 человек несколько месяцев удерживал атаки 150 000 штурмовавших и сдался только тогда, когда от голода умерло две трети воинов, предварительно съевших, по сообщениям хронистов, "стариков, детей и женщин". В летописи остался пронзительный эпизод, когда перед падением крепости штурмом начальник гарнизона приказал солдатам съесть его собственную любовницу.
Осада Суйяна хотя и завершилась взятием крепости, была оплачена слишком большой ценой, став серьезным ударом по положению согдийского полководца, силы которого уже не могли так быстро продвигаться на юго-восток Китая и стали терять стратегическую инициативу.
Скоро Ань Лушаню стало вообще не до военных дел - он слег с серьезной болезнью и не покидал Лояна. Более того, гневный характер настроил против него собственное окружение. В итоге согдиец стал жертвой тех самых интриг, которые помогли ему в начале мятежа - доверенный евнух Ли Чжуэра ночью заколол спящего хозяина.
Однако его смерть не принесла спокойствия династии Тан, для которой согдийский мятеж стал началом конца. Один из правительственных генералов, посланный на разгром повстанческих армий под предводительством сына Ань Лушаня, после крупной победы сам объявил себя императором и повел войска на столицу.
Что характерно, через пару лет он повторил судьбу мятежного генерала из Бухары - то есть пал от руки заговорщиков, возведших на престол его сына.
Наконец, совместными усилиями император Тан и его союзники-уйгуры уничтожили сопротивление мятежников. Но при этом правитель Китая был вынужден объявить о том, что прощает повстанцев, поскольку множество военачальников Ань Лушаня и не собирались складывать оружие, пользуясь слабостью империи.
Восстание Ань Лушаня подорвало мощь и влияние центральной власти в Поднебесной. В стране началась затяжная эпоха смут и мятежей, отягощенная войнами с соседями, в частности - кровопролитным конфликтом с Тибетской империей, едва не захватившей столицу несколько лет спустя.
Грабежи, мародерство, тяжелейшие сражения, подобные осаде Суйяна, убийство военнопленных и резня местного населения - все это привело к демографической и политической катастрофе Китая. Согласно налоговым податям периода поздней Тан, количество налогоплательщиков за время восстания сократилось на 36 млн - примерно две трети от общего числа густонаселенной империи.
Ряд исследователей считает, что большая часть этого населения мигрировала в более спокойные районы страны. Некоторые полагают, что все они были убиты. Если это действительно было так, то в абсолютных цифрах - это почти шестая часть всего населения земного шара, которое на тот момент едва ли превышало 200 млн человек.
Таким образом, до начала Второй мировой войны это был крупнейший краткосрочный вооруженный конфликт по числу жертв за всю историю человечества.
Что касается положения согдийцев в империи Тан, то оно изменилось навсегда. Согдийские торговцы, конечно же, благодаря своим прежним широким связям продолжали играть значимую роль в экономике империи, но начали скрывать свое этническое происхождение.
Так, военный министр империи и наместник Лян попросил императора Су-цзуна позволить ему изменить свое имя, стыдясь того, что разделяет одну фамилию с вождем мятежников. Причем фамилию сменили не только для него и его потомков, но даже и для предков, навсегда переписав в документах его историю рода.
Причем отношение у ханьской знати изменилось не только к согдийцам, но и ко всем инородцам. Из открытой, многонациональной и многокультурной империи Китай начал путь к закрытости, изоляционизму и ксенофобии, где к "чужакам" будут испытывать настороженное подозрение, граничащее с высокомерием.
Ксенофобия, возведенная чуть ли не на уровень государственной политики, станет характерной чертой средневекового Китая на столетия вперед.
